Сайт ветеранов 8-й отдельной армии ПВО

Слово о командарме

Автору этих строк вскоре после окончания военной академии Генерального штаба Вооруженных сил СССР в начале 1975 г. выпала честь быть назначенным начальником штаба 8 ОА ПВО, которой командовал генерал-полковник авиации В. Д. Лавриненков. Не покривлю душой, если скажу, что время службы рядом с легендарным командармом было самым светлым в моей сорокалетней службе в Советской армии. Я был горд и счастлив быть начальником штаба армии противовоздушной обороны, которую создавали и выпестовали два таких легендарных полководца, какими являлись трижды Герой Советского Союза Александр Иванович Покрышкин и его приемник дважды Герой Советского Союза Владимир Дмитриевич Лавриненков. Для меня не было более почетней обязанности, чем исполнение своих функций в сложном механизме управления объединением ПВО под руководством генерала В. Д. Лавриненкова.

По долгу службы мы тесно общались с командармом, что позволяло глубже познавать друг друга.

Особенностью нашего совместного труда была принадлежность каждого к различным поколениям, далеко не равнозначным по боевому опыту и заслугам. В отличие от своего командующего, у меня не было ни того, ни другого, кроме послужного списка мирного времени и звания полковник. Поначалу у меня возникали сомнения: смогу ли работать и быть настоящим помощником у такого опытного боевого и заслуженного командарма, смогу ли проводить в жизнь его решения по управлению войсками и не стану ли для армии обузой. Тем более, что при моем назначении Главнокомандующий войсками ПВО страны маршал Советского Союза П. Ф. Батицкий очень тепло отзывался о командарме и, напутствуя меня, просил о бережном к нему отношении. «У вас должно быть особое чутье в работе по отношению к командарму...» — сказал он. Разговор с Главкомом многому обязывал меня. Я понимал высокую степень оказываемого мне доверия и сознавал большую ответственность в предстоящей серьезной работе на новой должности.

Обстановка осложнялась еще и тем, что в 1974 г. Владимир Дмитриевич перенес тяжелую операцию. Болезнь почти на год прервала его активную деятельность. Во вверенной ему армии заметно ухудшились дела. Существенным основанием для беспокойства касаемо лично меня было то, что я не имел опыта в руководстве штабом такого масштаба. Плюсом было то, что до поступления на учебу в академию Генерального штаба мне пришлось послужить в трех соединениях этой армии и в определенной мере познать особенности выполнения 8-й ОА ПВО поставленных боевых задач. Прибавляло уверенности и громадное желание возвратиться в ставшую для меня родной 8-ю армию. Немаловажную роль имело и особое чувство уважения к ее командарму В. Д. Лавриненкову. По его просьбе и состоялось мое назначение из Московского округа, где я был начальником штаба Горьковского корпуса ПВО.

Однако мои сомнения были быстро развеяны. Командующий словно разгадал мое настроение и с первых дней сделал так, что от моей неуверенности не осталось и следа. Так авиационные командиры в годы войны заботились о вводе в боевой строй молодых летчиков. Это был для меня один их первых уроков мудрости Владимира Дмитриевича в отношениях к людям. В последствие его школа обогатит меня другими уроками искусства управления войсками, твердости и спокойного, бережного отношения к подчиненным.

Навсегда запомнилось мне выступление командующего на заседании Военного Совета армии в первый день вступления в должность 20 февраля 1975 года. Командующий говорил убедительно, с меткими выражениями. Четко и объективно давал оценки событиям в армии и их причинах. Главное в его речи была критика плохой работы командиров. Он говорил: «...Каждый должен заниматься своим делом, работать с чувством ответственности! Работать, работать и работать! Когда Главком назвал на подведении итогов армию в числе худших, я, прежде всего, посмотрел на себя, на свою роль, подумал, как я выгляжу сам, но не кивал на замещавшего меня генерала Черненко, ибо я несу ответственность перед партией и народом! Нужно работать с желанием. Люди у нас хорошие, но нужно держать их в руках так же как семью, жену, детей! Руководящий состав должен заниматься воспитанием своих подчиненных...» И далее в таком же духе.

Признаюсь, для меня выступление командарма явилось программным напутствием на работу. Необходимо отметить то, что всем, кому приходилось слушать выступления командарма на Военных Советах или других служебных совещаниях, отмечали его тщательно продуманные высказывания. Он всегда был краток и конкретен. Сказанное им легко и надолго запоминалось. Он и нас, своих подчиненных, учил тому же, строго пресекая попытки пустословия, требовал уважать тех, кто тебя слушает, беречь их время.

Еще одна особенность заключалась в том, что, как бы эмоционально командарм не высказывался, он никогда не кричал и не оскорблял подчиненных, а тем более прилюдно. Он обладал даром так сделать замечание или потребовать от подчиненного, что у последнего вместо обиды прибавлялось вдохновение на выполнение указаний. Я, как начальник штаба, не помню случая, чтобы кто-нибудь не выполнил требований командующего.

Однажды командующий осматривал командный пункт 21-й дивизии ПВО (г. Одесса), где я был начальником штаба. По ходу осмотра он сделал немало замечаний. Я сгорал от стыда и ожидал взбучки. Однако командующий в спокойном тоне произнес, обращаясь ко мне: «Надеюсь, ты понял меня, и больше мы не будем возвращаться к этому вопросу».

Так без ругани и оскорблений прошла для меня первая служебная встреча с В. Д. Лавриненковым.